Георгий Остапкович: «Я бы не концентрировался на Китае»
Процесс трансформации российской экономики проходит под тегом «импортозамещение». Насколько эффективно этот процесс реализовывался в нашей стране последние 8 лет? Каких успехов удалось достичь, а какие отрасли нуждаются в дополнительной проработке? Сотрудничеству с какими странами стоит уделить особое внимание? Своим мнением поделился директор центра конъюнктурных исследований института статистических исследований и экономики знаний ВШЭ Георгий Остапкович.
Программа импортозамещения, которая была заявлена в 2014 году в ответ на первые санкции, принесла свои плоды?
Определённые позитивные изменения произошли, но фундаментальными я бы их не назвал. Можно объяснить и оправдать эту ситуацию, потому что импортозамещение – это очень затратный механизм. В условиях четвёртой промышленной революции и цифровой эпохи, в которых мы находимся, все страны продукты производят коллективно. Вы понимаете? У концерна Мерседес 15-20 партнёров среди автомобильной промышленности, самолёты тоже создаются общими усилиями. Даже андронный коллайдер, который под Базелем стоит и протоны гоняет, создавали представители более 100 стран.
Сложно представить ситуацию, что одна страна способна делать высокотехнологичную продукцию. Уж насколько немецкие специалисты поднаторели в создании бытовых приборов, однако в утюгах Bosch стоят тайваньские чипы, микроэлектроника вся импортная. К чему я веду? Нет ни одной страны, ну, кроме республики Кирибати (экваториальное государство в центральной части Тихого океана, которое располагается на 33 коралловых атоллах и островах – прим. ред), которая полностью обеспечивает себя продуктами, с полностью локализованным производством. Особенно высокотехнологической продукции.
Определённые успехи у нас, конечно есть. Всё-таки с 2014 года 8 лет прошло. Однако до сих пор есть отрасли, которые высокозависимы от импорта, причём высокотехнологичного.
Прекращение поставок какого вида продукции больнее всего может ударить по российской промышленности, как Вы считаете?
бы по конкретным продуктам не говорил, а выделил по отраслевому принципу. Во-первых, наверно, электронная промышленность. Без чипов нельзя сделать практически ни один товар. Даже в оборонном секторе у нас применяется импортная микроэлектроника, понимаете? Низкая локализация у нас станкостроения, а это основа машиностроения. Буксует, в частности, тяжёлое транспортное машиностроение. В медицинской промышленности возникают проблемы. Но там ситуация проще, потому что основные поставщики в фарме – несанкционные страны: Китай и Индия. Трудности есть с самими агрегатами, потому что там ключевой поставщик – Европа.
В каких сферах продуктивно заместили? В оборонке, космической промышленности – военных сферах, которые хорошо финансируются. В сельском хозяйстве практически решены проблемы конечной продукции, но не промежуточной, к сожалению. Что значит промежуточной? К уязвимой области я отношу семенной фонд. У нас более 90% семян сахарной свёклы европейские, картофель – Нидерланды. Птицы и яйца на 100% вроде наши, но кроссы кур (высокопродуктивные гибриды пород и линий домашней птицы – прим. ред) и несушек закупают тоже в Европе, бычки-оплодотворители – импортые. Плюс оборудование, плюс корма, плюс лекарства – проблемы есть с промежуточной продукцией. И решать их нужно комплексно.
Сейчас, вероятно, будет дан старт второй большой программе по ипортозамещению. Где, на Ваш взгляд, этот процесс пройдёт более эффективно, гладко, быстро?
Вероятно, там, где у нас наибольшие компетенции и знания. Если отбросить тот факт, что от «железа» мы зависим импортного, то в цифровизации, IT-технологиях. Повторюсь: оборонка, космос. Из простых, наверно, туризм можно заместить. Условно, конечно. Лувр и Прадо сюда никто не перевезёт.
Нужно браться за все отрасли, но прерогативу отдавать всё-таки высокотехнологичным. Они вносят большой вклад в структуру ВВП. Экономика, занятость, доходы населения – это промышленность: машиностроение, металлургия. В последней сфере, кстати, с учётом импортозамещения ситуация нормальная. Нефтепереработка, газ – вроде продукция вся наша, но технологично на 50% мы зависимы от импорта. Особенно там, где механизмы сложные, – при гидроразрывах пластов, шельфовых работах, горизонтальном бурении и так далее. А именно эти сектора приносят наибольший доход, платят наибольшие налоги, а значит, поддерживают экономику.
Георгий Владимирович, большие надежды возлагаются на нашего стратегического партнёра – Китай, а также на Индию, Турцию. Каковы перспективы открытия новых рынков поставок, которые до этого не рассматривались российской промышленностью, а теперь становятся интересны?
Неизвестно, насколько продлится ситуация с санкциями. Если она затянется, придётся менять технологическую логистику. Я бы не концентрировался на Китае. С ними и так достаточно тяжело заключать договоры, а, учитывая обстановку, они начнут требовать дисконты и достаточно существенные. Азиатский рынок Поднебесной не ограничивается, это ещё Тайвань, Южная Корея, Сингапур – нужно выходить на них. Плюс Индия, конечно.
Забывать про ускоренное импортозамещение тоже не стоит. У нас талантливые изобретатели на производствах, они могут создать любой агрегат. Однако слабые инноваторы: чтобы довести разработку до индустриального внедрения, проходят годы согласований. Вспомните историю. Был у нас такой изобретатель – Кулибин (русский механик-самоучка, прозванный «нижегородским Архимедом» — прим. ред). Он более 50 конструкций придумал, но внедрили буквально 3-5. Иван Кулибин Екатерине II лифт построил в Зимнем дворце, который между двух этажей перемещался! А в качестве изобретателя лифта все называют американца Грейвиса Отиса, понимаете? У нас Лодыгин первую лампочку накаливания создал (электротехник Александр Лодыгин не только первым придумал, но и успел запатентовать свое изобретение. Однако вовремя не продлил действие патента – прим. ред.)! А Вы проведите сейчас опрос: 9 из 10 скажут, что это сделал Эдисон. Потому что он довёл эту лампочку до конечных потребителей: до квартир и домов. В нашей стране есть проблема во внедрении инноваций. А конструкторы прекрасные, высококвалифицированные люди.
Возможно, биржа на базе ГИСП (государственной информационной системы промышленности – прим. ред.) станет шагом по её решению. В системе около 14 тысяч предприятий участвуют. Они будут обмениваться заказами, поставками – это важный шаг. Региональные компании также могут участвовать в этой федеральной бирже. В условиях разрушения межстрановых связей это большая помощь для организации импортозамещения. И спрос, главное, будет. Раньше было сложнее, мы не выдерживали конкуренцию. Теперь, если импортные запчасти и другая продукция уйдут с рынка, будет проще.
А как Вы можете прокомментировать решение Кабмина об обнулении на полгода пошлин на ввоз стратегически важной продукции. Насколько в текущей ситуации это поможет российской промышленности?
Это частичное решение проблемы. Мы можем обнулить всё, что хотим, однако всё будет зависеть от позиции поставщиков. К сожалению, эмбарго не только страновое, но и в процесс активно включилось руководство некоторых компаний. Ну, например, ушли с рынка Visa и Mastercard, которым никто «сверху» такой команды не давал. Уход«Макдоналдс» — это не решение Госдепа США, а личная позиция руководства компании.
Конечно, есть путь, которым пользовались Иран, Венесуэлла, Куба, – через третьи страны. Такой рисковый импорт, конечно, будет проходить. Уж насколько сильно было санкционное давление на Кубу, но всё равно можно найти немало фотографий Фиделя Кастро в спортивном костюме «Adidas» и американской бейсболке. Конечно, пути статут длиннее, а сами поставки дороже, сложнее и ограниченнее, но всё возможно. Их нужно искать, одновременно не забывая про импортозамещение.
Текст подготовлен по материалам программы РБК «Ракурс». Выпуск «Биржа импортозамещения» от 16 марта 2022 года.
