Зелёная финансовая система
Как Россия создаёт современную инфраструктуру финансирования зелёных проектов? В чём заключается ренессанс корпоративного управления в контексте ESG? Выгодны ли вообще эти изменения?
На эти и другие вопросы постарались ответить спикеры пленарного заседания «Зелёная финансовая система», которое состоялось в рамках конгресса «ESG-(P)Эволюция». Данное мероприятие 14 октября объединило топ-менеджеров крупных компаний, представителей власти и экспертного сообщества. Наиболее интересные высказывания в рамках дискуссии в нашей подборке.
Елена Курицына, директор Департамента корпоративных отношений Банка России:
Мы можем говорить о том, что рынок начал формироваться, база есть. Рынок публичного устойчивого финансирования за неполный 2021 год вырос более, чем в 6 раз, хотя сыграл в этом свою роль и эффект низкой базы, безусловно. На этом точно нельзя останавливаться. Так, стандарты эмиссии, принятые в 2020 году, нуждаются в корректировке, так как достаточно строги к эмитентам. Требования в них суровее, чем предусмотренные в международной практике. Стандарты по социальным и зелёным облигациям в процессе изменений и приведения в соответствие с принципами ICMA. Значительную часть в структуре нашей экономики занимают отрасли добывающие, перерабатывающие. Мы это учитываем и прорабатываем вопрос введения двух новых видов облигаций: первые — привязанные к целям устойчивого развития, вторые — климатические переходные облигации. Я надеюсь, что до конца года изменения будут приняты.
Дмитрий Аксаков, вице-президент ВЭБ.РФ:
Если раньше об экологической модернизации задумывались в основном лишь энтузиасты, то сейчас это явление становится массовым. Первыми возможностями зелёного кредитования заинтересовались отрасли, связанные с экспортом: производители металлов и удобрений, химики. Вторыми – те, кто связан с транспортом. Недаром пионером на нашем рынке в области зелёных облигаций стал РЖД, а привлечённые от размещения бондов средства Правительство Москвы потратило на электробусы и метро. Сейчас уже данной темой заинтересовались компании из совершенно разных отраслей.
Читать «Зелёные облигации Правительства Москвы»
Владимир Чубарь, председатель правления МКБ:
Лично я столкнулся с темой ESG примерно три года назад на встрече в Лондоне, когда управляющий одного из крупных Фондов спросил меня о том, как мы заботимся о социальном здоровье коллег. На тот момент это был нестандартный вопрос. После этого я начал погружаться в данную тему, поняв, что это новое веяние. Мы активны на международной арене, и могу сказать, что сейчас из часовой встречи примерно 10 минут приходится уделять теме устойчивого развития. В основном «E», потом «S», а про «G» вопросов практически нет. А что же нас будет мотивировать заниматься устойчивым развитием? Многие коллеги рассуждают, что в данном вопросе должно помочь государство, дать стимулы. Недавно вышло интервью с евангелистом темы устойчивого развития Полом Полманом, примерный перевод заголовка: «Руководители должны ставить интересы своих детей и внуков выше личной собственной жадности». В моём понимании личная заинтересованность, если позволите – страсть, passion – она должна быть, иначе все изменения будут из-под палки.
Алексей Куприянов, управляющий директор, глава Корпоративно-Инвестиционного бизнеса, Инвестиционный Банк Синара:
На международных рынках компании без рейтинга устойчивого развития становится сложно привлечь финансирование. Во-первых, инвесторы иногда обязаны по инвестдекларациям учитывать этот аспект. Во-вторых, управляющие по опросам дают ответ, что анализируют устойчивость компании при прочих равных. В России такой тенденции мы пока не видим. Возможно, дело в льготах, которым не обязательно, кстати, быть финансовыми. Если говорить о банках, то простейшее решение о снижении давления на капитал займов компаний с рейтингом устойчивого развития – стимул. В инвестдекларации управляющих компаний, которые в нашей стране все являются государственными, можно добавить KPI по инвестированию в определённые проекты. Это простые шаги. Пока же мы не увидели разницы в спросе от российских инвесторов на зелёные и другие виды облигаций в выпусках, в которых участвовали.
Виктория Блатова, исполнительный вице-президент по устойчивому развитию АФК «Система»:
Процесс ESG-трансформации мы начали в 2019 году. С одной стороны — это был вызов для нашей команды по корпоративным финансам, которая хотела сделать что-то новое, выйти из круговорота одинаковых сделок. С другой стороны – это стимул для продвижения амбициозных инициатив внутри компании. Один из путей трансформации — сделать привязку к одному из ESG-рейтингов, улучшать постепенно позиции в нём. Однако это довольно безликий прогресс, непонятный со стороны внешнего наблюдателя. Второй путь — определить конкретные KPI, которые привязаны к нашей деятельности, с ними и работать. Его мы и выбрали.
Максим Кондратенко, член правления Банка ВТБ:
Когда мы говорим об ESG-повестке, важно помнить о необходимости соблюдения баланса. Во-первых, между факторами устойчивости, экологичности и управления. Во-вторых, о серьёзной перебалансировке бизнес-моделей и финансовых моделей в целом. Реализуемые в данной сфере проекты требуют технологического перевооружения, поиска «наилучшей доступной технологии», соответственно, инвестиций. Ещё важно, чтобы ESG-повестка не стала одним из инструментов маркетинга, когда компании выдают себя за зелёные, пытаются казаться лучше, чем есть на самом деле. Для этого должны быть определённые стандарты.
Рубен Ениколопов, ректор РЭШ:
Понятно, что экономика на пороге больших изменений, вопрос в скорости и болезненности этого перехода. Если мы говорим не об отдельных проектах, а в целом, то должна быть система в оценке компаний на соответствие ESG. В международной практике многие опираются на ESG-рейтинги, однако уже есть научные исследования, которые показывают, насколько плохо коррелируют между собой эти оценки. Понятно, что за ними стоят десятки триллионов долларов. Одни и те же компании могут находиться на высоких позициях в одном рейтинге и совершенно не попасть в другой. При оценке необходимо определить конкретные параметры, инструменты их измерения и соотношение. По всем этим направлениям проблемы. Если стандартов 70, то их фактически нет. Поэтому первостепенная задача – выработать единые критерии оценки. Вторая – определение сочетания этих трёх компонентов «E», «S» и «G», потому что они между собой очень тесно взаимосвязаны.
Артём Ларин, партнер EY, руководитель отдела услуг в области устойчивого развития в странах Центральной, Восточной, Юго-Восточной Европы и Центральной Азии:
Самое сложное для компании – сделать первый шаг, осознать необходимость принятия изменений. Есть очень много мифов, связанных с ESG. Россия – четвёртая в списке стран по количеству выбросов СО2, мы примерно 1,5 млрд тонн ежегодно выбрасываем в атмосферу. Это большая цифра при размерах нашей экономики. Почему так происходит? Потому что традиционные производства кратно неэффективны. И с этим что-то надо делать, потому что такое потребление энергоресурсов подрывает нашу конкурентоспособность. Мы – часть глобальной экономики, встроены в цепочки поставок, работаем с финансовыми конгломератами в разных частях мира. И партнёры начинают предъявлять требования и задавать вопросы. Что у вас с ментальным здоровьем сотрудников? Как Вы заботитесь об окружающей среде? Какой Ваш углеродный след? Это не про деньги, а про риски. Если они реализуются, это будет катастрофой для бизнеса, он перестанет существовать. Следующий шаг для компании после осознания необходимости изменений – понять и расставить приоритеты. Есть 17 целей устойчивого развития ООН, из которых можно выбрать, что важно конкретно для Вашего бизнеса. Дальше начинается разработка дорожной карты, создание в структуре организации центра компетенций, отбор заинтересованных сотрудников и методичная работа по подготовке отчётов.
Читать «ESG-трансформация бизнеса»
 (1).png)
